– Ух-ты, а пистолет-то как у меня!

Радостно ору и приседаю к мертвому бандиту. Башку ему, да и второму тоже, разворотил Льюис (зверь мужик, две короткие очереди, два стопроцентных попадания), грудь и правое плечо разнесли пули моего АК, но ноги уцелели. И кобура на бедре.

Вытаскиваю оттуда левой рукой «Глок» типа моего, только ствол подлиннее. Отстегиваю клапан, достаю свой пистолет, прикладываю. Примерно как «стечкин» с «Макаровым» сравнивать, ага. Ополченцы вокруг столпились, и вонючий мужик в чужой рубашке тоже. Прямо вот к правому плечу прижимается.

Опускаю свой пистолет, поднимаю повыше трофейный и продолжаю орать о пользе длинных стволов и прочих мужских украшений. Ору громко, вон уже Льюис и его орденский коллега повернулись. Пора.

Правой рукой втыкаю вонючему мужику в незащищенную бронежилетом промежность свой «Глок» и ору:

– Замер, бля! Дернешься – стреляю!

Секунда замешательства, потом страшная боль в голове. Уже теряя сознание, давлю на спуск. Как там в детских играх – «из последних сил».

И проваливаюсь в темноту.

14

…Просыпаюсь от тихой ругани. Забавно, как люди умудряются шепотом орать. Кто-то хочет войти, другой не пускает. Вот интересно, а тихо драться у них получится? Мысль оказывается слишком сложной, мозг не выносит перегрева и уходит в черный экран…

15

…Какое счастье – холодная повязка на голове! Тому, кто это придумал, надо сделать что-нибудь хорошее. Холодную повязку на голову повязать, например.

И еще женщина поет. Тихонько. И даже вроде слова знакомые. Вот сейчас только пойму, какой это язык, и сразу все переведу. ПеРРРРРеведу… Ну конечно же, французский! Как красиво, слушал бы и слушал…

16

Проснулся и понял – пора! Пора идти. То есть сначала сесть, потом опустить ноги, потом встать. И идти. Резво начинаю садиться, в голове сразу кружение, какие-то кругом трубки и провода…

17

Светло. Понимаю, что светло, даже при закрытых веках. Аккуратно приоткрываю один глаз. Больно. Закрываю обратно. Хорошо бы темные очки или хотя бы рукой прикрыть. Но руки что-то не двигаются. Снова медленно поднимаю веко. Очень ярко. Терплю. Постепенно глаз привыкает. Все кругом белое… Хотя нет, вот сбоку что-то темное, плохо видно. Надо бы голову повернуть, но не хочется. Ладно, потом изучим. А если вперед смотреть? Потолок. А на нем светильник. Потолок белый и светильник белый, но видно. И светильник не горит. Хотя все равно светло. День, наверное.

Открываю второй глаз. Первый уже привык, а второму опять больно. По очереди шевелю веками. Глаз привыкает к свету долго, дольше, чем первый. Зато поле зрения расширяется. Справа видна какая-то банка, а от нее трубка вниз идет. Куда – не видно. Пытаюсь приподнять голову, чтобы проследить за трубкой. Почему-то это очень важно. А еще я откуда-то знаю, что голову надо поднимать плавно. Пытаюсь. Очень тяжелая голова, плохо поднимается. И в глазах темнеет. Ура, теперь я знаю новый способ выключать свет.

18

Почему-то вдруг стало хорошо. И не жарко. Мокрая повязка на лбу, даже капелька к глазу скатилась. И снова кто-то по-французски напевает. Надо посмотреть. Аккуратно приоткрываю один глаз. Полумрак, глазам не больно. Открываю второй. Комната кажется серой, где темнее, где светлее. Рядом силуэт. Она и напевает, тихонько, но очень приятно.

Аккуратно, чтобы не закашляться, набираю воздух, и говорю:

– Merci!

Точнее, пытаюсь сказать. В горле все слиплось и работает неправильно, какой-то сип получается. Но песенка замолкает, обладательница голоса поворачивается ко мне. Повторяю попытку.

– Merci, mademoiselle!

Уже лучше, последние пару букв можно разобрать. Она всплескивает руками и начинает с пулеметной скоростью выдавать французские фразы. Красиво, слушал бы и слушал, но вот разобрать…

– Si vous parlez moins vite, je vais comprendre…

Она удивленно и даже как-то обиженно замолкает, после чего произносит медленно, тщательно выговаривая слова:

– Я очень рада, что вы пришли в сознание. Как себя чувствуете?

– Не знаю. Пока не понял.

– Хорошо. Это лучше, чем если бы не чувствовали вовсе. Хотите чего-нибудь?

– Да, попить. И… наоборот, наверно.

– Воды сейчас принесу. А насчет пи-пи не волнуйтесь, у вас там впитывающая пеленка… эээ… памперс, так что смело вспоминайте детство.

Мне почему-то сразу сделалось жарко и стыдно.

– А не лучше пойти в туалет?

– Все вы, мужчины, одинаковы. Пока доктор не разрешит вставать – никаких прогулок.

Она дала мне попить из какой-то странной чашки с носиком (хорошо хоть, не из соски!) и ушла за доктором. Вернулась минут через десять с высоким, уверенным в себе мужиком. Тот остановился возле кровати, сказал по-английски:

– Добрый вечер. Вы как?

– Хотелось бы ответить fine, но не уверен.

– Не возражаете, если мы включим свет?

– Включайте. Попробую привыкнуть.

Медсестра включила сначала маленькую лампу за изголовьем кровати, потом, через пару минут, большой свет. Глаза восприняли это без особенного восторга, но и возмущались не сильно. Минут через пять я уже вовсю пялился на обтянутую белым халатиком фигурку, невпопад отвечая на вопросы доктора. Не красавица, но симпатичная. Выглядит лет на тридцать, плюс-минус пятнадцать, точнее у женщин не угадаешь никогда. Складненькая. Грудь хорошей формы. Гхм… бедра на месте и в пропорцию. Волосы довольно светлые, стянуты какой-то повязкой, типа как у официанток…

– Лили, солнышко, покинь нас на несколько минут, а то у нашего пациента неконтролируемо растет давление и температура.

Медсестра хихикнула и вышла.

– Ну что, раз базовые рефлексы у вас присутствуют, дело явно пошло на поправку. Давайте-ка посмотрим вот сюда…

Мне светили в глаза фонариком, стучали резиновым молоточком по разным точкам моего многострадального организма, изучали голову под повязкой…

– Доктор, а что со мной было? И как это все надолго?

– Вас стукнули по голове прикладом, только и всего. По лбу. Повезло. На лбу очень крепкие кости. Плоскостью, а не углом. Повезло второй раз. Плюс ваша повязка отчасти смягчила удар. Повезло третий раз.

– Тряпка была великовата, пришлось ее свернуть в несколько слоев, чтобы повязать на голову.

– Вот видите, кто-то рождается в рубашке, а вы в наволочке. Но все равно – явное сотрясение мозга. Мозговая деятельность не нарушена, судя по всему, но какое-то время вы будете восстанавливаться и долго еще страдать от головной боли. Вам предстоит массаж, лечебная физкультура, много интересных процедур. А теперь – спать.

Я покладисто выпил очередную порцию непонятной жидкости из чашки с плоским носиком и заснул под ту же французскую песенку. А хороша, чертовка…